Сначала он сказал, что его зовут Киёши, и что его дом расположен неподалёку, в сторону леса. Это оказался красивый дом, расположенный в прекрасном месте и заботливо ухоженный. Вокруг парадной двери в изобилии росли и благоухали цветы - звёздный жасмин, лаванда и гардения.
Киёши проводил Кино и Гермеса в большую, ярко освещённую комнату, со вкусом обставленную деревянными столами и стульями. Похоже, что вся мебель была ручной работы. В большое, изогнутое окно открывался вид на заботливо ухоженный цветник.
В доме, как и во всём городе, было тихо. Было похоже, что Киёши жил один.
Кино, жилет в руке, села на один из стульев. Гермес стоял на подножке немного в стороне. Киёши на несколько минут умчался на кухню, чтобы вернуться с двумя чашками чая. Одну он поставил на столик перед Кино, сам же сел на низкий диванчик.
Кино понюхала пар, поднимающийся из чашки, скорее всего обработанной вручную.
"Это чай из растений, которые растут в моём саду. Не знаю, понравится ли он вам, но здесь он очень популярен".
"Интересный запах. Цветочный. Как он называется?"
"Чай 'Докудами'".
Гермес удивлённо воскликнул:
"'Доку'? Но это же... В чае яд? Не пей его, Кино!"
"Ядовитый... чай? Это что, шутка?"
Так спросила Кино, внимательно посмотрев в чашку. Наверно, люди в этом городе имели веские причины не приближаться друг к другу, раз у них есть обычай угощать гостей отравленным чаем.
Киёши весело усмехнулся.
"Вы точно не из этой страны? Ах, я не должен смеяться. Я не хотел подшутить над вами. 'Докудами' не значит, что чай отравлен, это значит, что он 'антидот' против яда или каких-нибудь токсинов в теле, напиток здоровья. Теперь я понимаю, что любой на вашем месте повёл бы себя так же, предложи ему этот 'чем-то-отравленный' чай".
Так он сказал. Затем улыбка исчезла с его лица, и он заплакал, а потом и зарыдал.
Кино и Гермес удивлённо смотрели на него.
Слёзы текли по его щекам, время от времени хлюпая носом, он сказал:
"Я уже столько лет... не разговаривал вот так... с другими людьми. Десять лет. Нет, больше. Если бы я всё время не разговаривал с собой, наверно забыл бы, как это делается".
"Почему?"
Так спросила Кино, поскольку он не стал уточнять. Киёши снял очки и вытер глаза.
"Да, да, конечно, конечно".
Так он сказал, кивая головой.
Он высморкался, снова надел очки, медленно и глубоко вздохнул и начал:
"Ну, если в двух словах, то в этой стране мы чувствуем боль друг друга. Поэтому мы не встречаемся лицом к лицу. То есть, мы не можем друг с другом встречаться".
"Вы чувствуете... чужую боль? Что это значит?"
Так спросила Кино, вскинув голову.
Хозяин отпил из своей чашки.
"Разве ваши родители не говорили вам, что вы должны стараться понять чувства других людей, чтобы не причинить им боль? Наверняка они вам это говорили, все родители говорят. А вы когда-нибудь думали о том, как было бы здорово, если бы вы знали, о чём думают другие люди? Как было бы хорошо обладать таким умением? И как было бы прекрасно, если бы и остальные тоже знали, когда их слова или действия причиняют вам боль?"
"Точно! Я думал об этом!"
Так воскликнул Гермес, встряв прежде, чем Кино успела ответить.
"Прямо по дороге сюда Кино была..."
Кино одарила Гермеса гневным взглядом. Киёши продолжил:
"Люди в этой стране тоже думали, что это хорошо. Должен сказать, что уже очень давно всю работу в этой стране стали выполнять машины, поэтому мы жили в своё удовольствие. Пищи было в изобилии, основные потребности всех и каждого были удовлетворены, это была страна мира и процветания. В результате у людей появилось очень много свободного времени, и они стали заниматься творчеством. Разрабатывать новые лекарства, заниматься научными исследованиями, писать книги, рисовать картины, сочинять музыку. Я научился делать мебель".
Так он сказал и показал на стулья и столик, которыми Кино недавно восхищалась.
"И посреди этого... возрождения... группа учёных, изучавших мозг человека, сделала революционное открытие. Они сказали, что если мы разовьём скрытые возможности нашего мозга, то сможем знать мысли и чувства друг друга".
"И как это должно работать?"
Так спросил Гермес. Киёши продолжил:
"Ну, предположим, что я сформировал в своей голове слово 'привет'. Все вокруг меня не услышат слова, но поймут, что я поприветствовал их. Они почувствуют эмоцию, скрытую в приветствии. Фактически, всё ещё тоньше. Если я почему-то грущу - никаких слов, только грусть - то моя грусть передастся всем окружающим меня людям. В теории, эти люди должны почувствовать мою грусть и стать добрее ко мне, и мы вместе должны найти способ преодолеть её. Таким же способом мать может узнать наверняка, почему плачет её ребёнок, даже если он ещё не умеет говорить. Я думаю, что это называется сопереживанием, или даже телепатией".
"Понятно".
Так сказала Кино. Гермес промолчал.
"Все восхваляли это удивительное открытие. С ним мы могли заглянуть в сердца друг другу. Мы на самом деле смогли бы понимать друг друга. Так долго мы общались этими небольшими клочками шума, которые называли словами, без какой-либо гарантии, что нас понимают. Теперь мы сможем полностью от них отказаться! Так мы думали. Учёные стали искать простой способ, как можно наделить всех людей этой способностью и разработали лекарство. Мы все приняли его".
"Все?"
Так спросил Гермес.
"Все. Мы все хотели быть на одном уровне друг с другом. Чтобы вместе эволюционировать. Никто не хотел остаться в стороне. И, в какой-то степени, мы эволюционировали".
"И что произошло? Вы сказали - в теории. Ведь ясно, что всегда всё происходит не так, как задумывалось".
Так сказала Кино и, сама того не замечая, сдвинулась на край стула.
Киёши опустил голову, но продолжил обычным голосом:
"С этого момента я могу рассказывать только о том, что случилось со мной. Я выпил лекарство. Когда я проснулся на следующий день, вопрос 'Ты меня слышишь?' скакал в моей голове. В комнате никого не было. Я был несколько удивлён, что получил сообщение от того, кто не находится со мной даже в одной комнате. Конечно же, собственно слова в мою голову не передались, мой мозг просто интересовался чувствами того, кто передал мне вопрос 'Ты меня слышишь?' Естественно, я ответил - 'Я слышу тебя!' - и в ответ услышал - 'Я тоже тебя слышу! Это невероятно!' Через некоторое время я услышал 'Я у твоей двери', бросился открывать и обнаружил свою любимую, стоящую перед дверью. Она тоже стала телепатом. Мы были вне себя от счастья и провели кучу времени, разделяя чувство... единства. Теперь я могу только посмеяться над этим".
Не похоже было, что он собирается смеяться. Он замолчал и на мгновение напрягся.
"Мы были самыми счастливыми людьми на всём белом свете... какое-то время".
Так он сказал.
"Мы стали жить вместе, дни проходили в полной гармонии. Но однажды я увидел, как она поливает мои цветы. Простое действие. Обычная забота. Но она давала им слишком много воды. И я подумал 'Эй! Я же говорил ей не поливать каждый день. Сколько можно...' В то же время я постарался ласково, вслух, поправить её. Но прежде, чем нежные слова вылетели у меня изо рта, она почувствовала эмоцию раздражения. Следующее, что я помню - она смотрела на меня. И в голове я почувствовал её неожиданную боль, раздражение и уверенность, что я считаю её дурой".
Кино сидела и смотрела в чашку, чувствуя неловкость.
"Ох".
Так пробормотал Гермес.
"Точно. Она почувствовала эмоции, которые стояли за словами, прежде, чем я успел отсеять, объяснить их. Я моментально получил её ответ и подумал: 'Что? Что происходит? Почему она рассердилась из-за такого пустяка?' А она ответила - 'Пустяка? Пустяка?! Может быть для тебя это и пустяк, но для меня это очень важно!' Или, скорее, так она чувствовала".
Слабая, ироничная улыбка появилась на лице их нового знакомого.
"А затем началась война мыслей. У неё был комплекс неполноценности, она считала, что не так умна или образована, как я. Мы были вместе несколько лет, а я даже не знал об этом. Но она считала, что я так думаю, и никакими словами я не мог её разубедить в этом. Что касается моих чувств, то я старался спрятать их от неё. Контролировать их".
Он замолчал и провёл пальцем по краю чашки.
"Когда она уходила от меня, последнее, что она подумала, было - 'Как я вообще могла жить с таким бесчувственным человеком?’ Потрясённый, я стоял и смотрел, как она уходит... Какая ирония, правда? Именно потому, что мы могли заглянуть в сердца друг друга - мы не могли быть вместе".
"Это... трагично".
Так сказала Кино и почувствовала себя немного глупо, поскольку слов было недостаточно.
"Не так трагично, как то, что случилось в других местах. Где-то в городе человек попал в аварию, и чувства умирающего передались тем, кто спешил к нему на помощь. Они все сошли с ума. Два политика, работавших бок о бок долгие годы, вдруг поняли, что коллега собирается предать его. Они попытались убить друг друга. У обоих ничего не вышло, но они ранили друг друга. И всё снова закончилось безумием. Драки начинались спонтанно и без предупреждения. Появились люди, которых арестовали по обвинению в изнасиловании и публичном сквернословии, хотя всё, что они сделали, это прошли мимо женщины и опрометчиво не придержали свои мысли".
"Это... это..."
Так начала Кино, но не смогла найти подходящих слов.
"И такое стало происходить повсеместно. В течение недели страна находилась в состоянии паники".
"А потом?"
Так спросила Кино.
"Потом мы поняли, что знать мысли других людей - это не благословение, а проклятие. Не эволюция, а хаос".
Так он сказал и прочистил горло.
"Ну, может быть, я слишком суров. Возможно, окончательное понимание этого факта и было какой-то частью эволюции. Признание неправильности утверждения, что 'если мы будем чувствовать боль друг друга, то перестанем причинять друг другу боль'".
"Вы не можете контролировать свои мысли?"
"Я пытался, но это привело к тому, что мне прочитали лекцию о том, какое я холодное и бесчувственное животное".
Так он сказал и тряхнул головой.
"Нет. Чувствовать чужую боль или гнев, даже чужую радость - это сбивает с толку... и утомляет. Если ты не можешь помочь избавиться от боли, начинаешь возмущаться, или это угнетает тебя, тогда... ну, твои чувства эхом отражаются в головах всех, кто находится неподалеку, и они начинают чувствовать себя ещё хуже. И это становится порочным кругом".
"Вы с вашей любимой теперь живёте порознь?"
Так сказала Кино. Киёши кивнул.
"Мы были вынуждены. Мы поняли, что если удалимся друг от друга на достаточное расстояние, то больше не будем слышать чувства друг друга, точно так же, как вы не будете слышать мой голос, если я выйду наружу".
"Это объясняет изолированность".
Так пробормотал Гермес.
"Конечно. Все, кто живёт внутри городских стен, честно, искренне, без преувеличения, отчаянно боятся других людей. По этой причине машины стали ещё совершенней, чтобы мы могли выжить друг без друга. Каждый в своём маленьком пространстве, занимающийся тем, что делает его..."
Он помедлил и сказал 'счастливым', но так, будто это слово было горьким на вкус.
Кино смотрела в сторону.
Киёши взглянул на неё и неловко поёрзал на диванчике.
"В этой стране за последние почти десять лет не родилось ни одного ребёнка. Но сейчас растёт поколение, которое не принимало лекарства. Однажды они присоединятся к машинам, станут управлять страной и, может быть, смогут работать вместе, чтобы исправить то, что мы натворили. Но я боюсь, что это произойдёт уже после моей смерти, так что мне бессмысленно об этом беспокоиться... или на это надеяться. Я могу только молиться, чтобы наша ошибка послужила им уроком".
Так сказал Киёши, встал и нажал кнопку на машине, стоящей позади него. Комната наполнилась музыкой, электрический скрипач играл тихую мелодию.
"Красивая музыка".
Так сказала Кино, послушав некоторое время. Услышав это, Киёши криво улыбнулся.
"Люблю эту мелодию. Десять лет назад она была очень популярна. Каждый раз, когда слышу её, чувствую... больше, чем хотелось бы. Интересно, чувствуют ли другие люди её так же сильно, как я? Раньше мы слушали её вместе с моей любимой... Она говорила, что это красивая мелодия, но было ли это правдой? После того, как мы приняли лекарство, я боялся включить её и узнать, что же моя любимая на самом деле чувствует. Что ты чувствуешь, когда слушаешь её, Кино?"
Она уже открыла рот, чтобы ответить, но он потряс головой.
"Я не хочу этого знать".
Так он сказал, закрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока мелодия не закончилась.

* * *

"Ну, Кино, может мне и не стоит это говорить такому эксперту по стрельбе, как ты, но - будь осторожна в дороге".
Так сказал Киёши, стоя на безукоризненно чистой дорожке перед своим гаражом.
Кино надела шлем и очки, двигатель Гермеса работал на холостом ходу.
"Ничего. Я буду осторожна".
"Ты тоже, Гермес".
"Спасибо!"
Так сказал мотоцикл.
"Я рад, что мы смогли поговорить".
Так он сказал и поскрёб затылок.
"Простые слова, но здесь они значат намного больше... чем где-то ещё".
Он кивнул в сторону западной стены.
"Хотел бы я встретить вас в первый же день, как вы сюда приехали. Ну что ж".
Так он сказал, и его плечи опали, как и его улыбка.
"Спасибо за чай. Он был очень вкусным".
Так неуклюже сказала Кино. Она села на Гермеса, наклонилась вперёд и сняла его с подножки.
Гермес готов был тронуться с места, когда их новый знакомый вскинул голову.
"Подождите! Пожалуйста! Я ещё кое-что должен сказать!"
Кино заглушила двигатель Гермеса. Наступила тишина.
Киёши сделал шаг к Кино и Гермесу. Он засунул руки в карманы и покатал башмаком камешек на дороге. Затем глубоко вздохнул.
"Ну, если... Я хочу сказать... Если вы не против... Вы можете пожить здесь какое-то время. Здесь спокойно, и если вы не собираетесь с кем-нибудь встречаться, то это очень хорошее место, чтобы здесь остаться и жить. Конечно, вы можете встречаться с другими людьми, если пожелаете. Можете делать всё, что захотите, правда. Ты тоже, Гермес. Вы можете путешествовать, но возвращаться сюда время от времени. Кино, если хочешь, в моём доме есть свободная комната".
Он стал похож на сдувшийся шарик. Кино смотрела на него несколько мгновений, затем мягко сказала:
"Прости, Киёши, но я... Я плохо тебя знаю. И я действительно хочу продолжать путешествовать".
Он уставился на неё с самым необычным выражением лица.
"Ты плохо меня знаешь".
Так он пробормотал.
"Как необычно. Но если ты останешься..."
"Я правда не могу. Мы совсем не знаем друг друга".
Глаза Киёши расширились от неожиданной догадки, его лицо залила краска.
"Ох! Я не имел в виду... Я не имел в виду, что ты будешь жить со мной как моя... э... ну, я не это имел в виду. Конечно, я тоже совсем тебя не знаю".
Он рассмеялся и протянул Кино руку:
"Рад был с тобой встретиться".
Кино усмехнулась и пожала его руку.
"Я тоже рада была встретить тебя, Киёши. Удачи тебе".
Так она сказала, запустила двигатель Гермеса, повернулась вперёд, и они отправились.
Когда они отъехали, она один раз оглянулась. Киёши стоял всё там же, глядя, как их фигурки становятся меньше, удаляясь. Они одновременно помахали друг другу, затем она повернулась в сторону запада и прибавила газу.
Оставив Киёши и пустующий город позади, Кино и Гермес в молчании ехали через заросшие травой поля. Солнце уже клонилось к закату. Вскоре оно должно было светить Кино прямо в глаза.
"Кино, что это были за взгляды и заикания между тобой и Киёши в конце?"
Так неожиданно спросил Гермес.
"Что?"
"Это была любовь?"
"Что? О чём ты говоришь?"
"Я подумал, а вдруг ты собираешься выйти за него замуж? То есть, я хочу сказать, что подумал, что, может быть, на это он и намекал. Говорю тебе, я был на самом краю моей подножки".
Кино рассмеялась.
"Ничего такого".
"Тогда ладно".
Так сказал Гермес и на некоторое время замолчал. Затем пробормотал:
"Я всё-таки думаю, что он должен был немножко в тебя влюбиться".
"Можешь продолжать так думать".
Так сказала Кино. После долгого молчания она сказала:
"Мне кажется, что последнее, что он мне сказал, было - 'Не умирай'".
"Что-то я не слышал, чтобы он это сказал".
"Не вслух".